Раздался шорох, люстры зазвенели подвесками и, дребезжащий голосок произнес:

- Просить Хранителя оказать покровительство…

Императрица вскрикнула и уронила жемчужную нить, что прикладывала к простой, но изысканной утренней прическе. Фрейлины зашептались.

Федор бранил Петра Кравченко, когда в имение прискакал взмыленный фельдъегерь с пакетом для Его милости полковника Беляева. Кравченко был изгнан из кабинета и Федор распечатал конверт, в котором были обычные «подарки» - очередной орден, жалованное имение в Малороссии и необычная просьба – небольшой конверт скрепленный личной печатью императрицы письмо, выдержанное в самых кротких выражениях, приглашавшее полковника ко двору, для личного визита. Беляев подумал, пожал плечами и покорился неизбежному.

Императрица волновалась. С самого утра ей было не по себе. Тот самый Хранитель, шепотки о котором она слышала с тех самых пор, как приехала в Санкт-Петербург, но никогда не решалась о нем расспрашивать, должен был прибыть сегодня вечером. В ответном письме, составленном на безукоризненном французском, полковник Беляев обещал прибыть, но требовал строжайшей тайны.

В назначенный час Екатерина сидела у окна Эрмитажа, что в парке Петергофа, наряженная в белоснежный роброн из нежнейшего бархата. Поверх него на женщину была накинута сеточка, наподобие рыболовной, только в каждой ячейке этой сети сидело по бриллианту. В руках она крутила золотую табакерку, украшенную двумя топазами.

Неожиданно, все свечи в комнате погасли. Женщина услышала хлопанье крыльев. Ее рука сама потянулась к колокольчику.

 - Не нужно никого звать, Ваш Величество, - услышала она мужской голос за спиной и в тот же момент комната осветилась ослепительным светом.

Екатерина в ужасе обернулась. То, что она увидела повергло ее в столбняк: перед ней, на спинке кресла сидела птица, от перьев которой исходило огненное сияние.

- Так это правда… Ты действительно не человек.., - сказала императрица, более всего на свете сейчас желавшая броситься наутек. Колени, к сожалению, были ватные, - Жар-птица…

- Да, - кивнула головой птица, взмахнула крыльями, свет померк, в комнате вновь воцарилась тьма.

Но вот свечи, как по волшебству, вспыхнули все одновременно. Рядом с креслом, на котором мгновение назад сидело диковинное существо, стоял высокий красивый мужчина, в камзоле сшитом по последней моде, и насмешливо улыбался:

- Так ты звала меня?

Екатерина кивнула, как заводная кукла:

- З-звала… Хранитель…

- Называй меня Фёдором. Зачем ты звала меня, повелительница?

Никогда еще Екатерина не чувствовала себя настолько ничтожной, как в тот миг, когда феникс назвал ее «повелительница».

- Я… я.., - дыхание молодой женщины стало прерывистым.

- Ты, ты звала меня. Зачем? – Федор сделал шаг вперед, императрица отступила на шаг назад.

- Просить Вашего покровительства, - прошептала Екатерина.

- О! – насмеливо протянул Хранитель, делая еще один шаг, - Мое покровительство нужно заслужить.

Еще не договорив фразу, Федор в три широких шага пересек пространство комнаты, разделявшего его от испуганной женщины, и подхватил ее на руки. Императрица пискнула, как цыпленок, и уперлась руками в грудь мужчины:

- Да как Вы смеете!

В ответ Федор лишь хищно усмехнулся и впился губами в алый рот Екатерины. Поцелуй длился долго. Сначала напряженные руки женщины расслабились, затем осторожно легли на плечи захватчика, а потом жарко обняли мужчину за шею. Федор мурлыкнул и понес свою жертву в спальню.

Утром Екатерина проснулась совершенно одна, только на подушке лежало ослепительно сверкающее перо, обернутое листком бумаги. В руках женщины бумага истлела, но она успела прочесть:

«Буду к вечеру. Люблю. Федор.»

Тайные встречи Хранителя и императрицы продолжались почти год. Самое удивительное, что эти встречи действительно остались для всех тайной. Что кто-то посещает императрицу, знали, конечно, многие. Но кто? Никому и в голову не приходило, что открытое окно императорской спальни и летящая в кромешной тьме птица предвещали бурную ночь любви.

Как-то под утро, когда Федор уже собирался улетать, Екатерина спросила:

- Федор?

- Да, Катти?

- Мне нужно перебираться со всем двором в Москву… Ты не сможешь…

Федор покачал головой.

- Значит мы расстанемся так на долго?

- Я принадлежу этому месту, возлюбленная моя Катти…

- Что мне сделать для тебя? Что бы ты не забыл меня?

- Ничего, моя милая. Я никогда не забуду тебя. Вернешься в Петербург, дай мне знать. Если захочешь, конечно. Просто напиши моим пером: «Прилетай» и выброси листок в окно. Я прилечу.

Её императорского Величества в столице не было около года. Как только она вернулась в Петербург, то первое, что сделала – бросилась к письменному столу, извлекла из палисандровой коробочки перо, обмакнув его в чернила вывела первые буквы «При…», бросила перо на стол, разорвала бумагу  и разрыдалась.

Письмо с одним словом влетело в окно кабинета в имении Беляева только через двенадцать лет. Федор несколько мгновений разглядывал необычное послание, затем, вспомнив, что оно означает, вздохнул.

Императрица, на пике своего могущества, раздобревшая матрона в блеске своей красоты, весь день наряжалась в разные туалеты, что бывало с ней крайне редко, смотрелась в зеркало, не понимала ни единого обращенного к ней слова и гневалась на всех подряд. Наконец она остановила выбор на жемчужно-сером атласном платье безо всяких украшений, а волосы приказала заплести в косу. Как только ее приказания насчет туалета были исполнены, она приказала всем убираться из ее личных покоев и не появляться до утра.

Ровно в полночь Федор влетел в давно известное ему окно. Екатерина сидела в массивном кресле кабинета так, что бы не было видно ее лица.

- Подойди ко мне, Федор. Только не смотри на меня.

Федор ласково и необидно засмеялся:

- Девочка! Глупая моя девочка! Как же не смотреть на тебя?! Ты же стала еще прекраснее!

Императрица закрыла лицо рукой и заплакала. Федор подошел к ней и стал гладить по голове, как ребенка:

- Не плачь, не надо. Ты была молода, стала старше, когда придешь к своему концу, это будет счастливый конец, путь в рай, а я не стар, не молод, я не живу, а существую, и конца этому не будет. И если кто-то сумеет меня убить – это будет моя гибель и от меня ничего не останется. И даже любить я не могу, не смею – ведь все, все вокруг меня когда-нибудь умрут. Таковы законы природы – жизнь есть там, где есть смерть, а нам, бессмертным – бесконечное ожидание.

Екатерина прекратила всхлипывать и посмотрела на мужчину:

- Я так тосковала без тебя… Я так боялась.., - договорить Хранитель ей не дал.

Через 12 лет Екатерина послала за ним снова. На этот раз в официальной обстановке они сказали друг другу лишь несколько слов. Полковник Беляев был представлен сыну и внуку с самыми лестными рекомендациями венценосной матери и бабушки.

Ночью, когда императрица уже ложилась спать, она услышала за спиной шорох.

- Федор?

- Да, - Федор материализовался из тени, в складках которой прятался, - Сегодня мы видимся с тобой последний раз, моя милая Катти, - он провел пальцем по брови женщины и убрал руку, - Иначе ты возненавидишь меня. Но эту ночь мы проведем вместе, - он как в первый раз, подхватил ее на руки и понес на ложе.